И вот в справочнике "Вся Москва за 1901 г." этот дом числится за графиней Зинаидой Ивановной Де Шево.
Начну с того, что графиня к тому времени скончалась уже 8 лет как. Умерла она в 1893 году. Но она действительно была Юсупова и приходилась прабабушкой князю Феликсу и бабушкой красавице княгине Зинаиде.
Вот она красавица Зинаида Ивановна кисти Робертсон.
Любознательная
"В детстве посчастливилось мне знать прабабку мою, Зинаиду Ивановну Нарышкину, вторым браком графиню де Шово. Она умерла, когда было мне десять лет, но помню я ее очень ясно.
Прабабка моя была писаная красавица, жила весело и имела не одно приключенье. Пережила она бурный роман с молодым революционером и поехала за ним, когда того посадили в Свеаборгскую крепость в Финляндии. Купила дом на горе напротив крепости, чтобы видеть окошко его каземата.
Когда сын ее женился, она отдала молодым дом на Мойке, а сама поселилась на Литейном. Этот новый ее дом был точь в точь как прежний, только меньше.
Впоследствии, разбирая прабабкин архив, среди посланий от разных знаменитых современников нашел я письма к ней императора Николая. Характер писем сомнений не оставлял. В одной записке Николай говорит, что дарит ей царскосельский домик «Эрмитаж» и просит прожить в нем лето, чтобы им было где видеться. К записке приколота копия ответа. Княгиня Юсупова благодарит Его Величество, но отказывается принять подарок, ибо привыкла жить у себя дома и вполне достаточна собственным именьем! А все ж купила землицы близ дворца и построила домик – в точности государев подарок. И живала там, и принимала царских особ.
Двумя тремя годами позже, поссорившись с императором, она уехала за границу. Обосновалась в Париже, в купленном ею особняке в районе Булонь сюр Сен, на Парк де Прэнс. Весь парижский бомонд Второй Империи бывал у нее. Наполеон III увлекся ею и делал авансы, но ответа не получил. На балу в Тюильри представили ей юного француза офицера, миловидного и бедного, по фамилии Шово. Он ей понравился, и она вышла за него. Купила она ему замок Кериолет в Бретани и титул графа, а себе самой – маркизы де Серр. Граф де Шово вскоре умер, завещав замок своей любовнице. Графиня в бешенстве выкупила у соперницы замок втридорога и подарила его тамошнему департаменту при условии, что замок будет музеем.
Каждый год мы ездили к прабабушке в Париж. Она жила одна с компаньонкой в своем доме на Парк де Прэнс. Поселялись мы во флигеле, соединенном с домом переходом, и в дом ходили по вечерам. Так и вижу прабабку, как на троне, в глубоком кресле, и на спинке кресла над ней три короны: княгини, графини, маркизы. Даром что старуха, оставалась она красавицей и сохраняла царственность манер и осанки. Сидела нарумяненная, надушенная, в рыжем парике и снизке жемчужных бус.
В иных вещах проявляла она странную скупость. К примеру, угощала нас заплесневелыми шоколадными конфетами, какие хранила в бонбоньерке из горного хрусталя с инкрустацией. Я один их и ел. Думаю, потому она и любила меня особенно. Когда тянулся я к шоколадкам, которые никто не хотел, старушка гладила меня по голове и говорила: «Какое чудное дитя».
Умерла она, когда ей было сто лет, в Париже, в 1897 году, оставив моей матери все свои драгоценности, брату моему булонский особняк на Парк де Прэнс, а мне – дома в Москве и Санкт Петербурге.
В 1925 году, живя в Париже в эмиграции, прочел я в газете, что при обыске наших петербургских домов большевики нашли в прабабкиной спальне потайную дверь, а за дверью – мужской скелет в саване… Потом гадал и гадал я о нем. Может, принадлежал он тому юному революционеру, прабабкиному возлюбленному, и она, устроив ему побег, так и прятала его у себя, пока не помер? Помню, когда, очень давно, разбирался я в той спальне в прадедовых бумагах, то было мне очень не по себе, и звал я лакея, чтобы не сидеть в комнате одному.
В прабабкином булонском доме долго никто не жил, потом его сдали, потом продали великому князю Павлу Александровичу, а после его смерти продали еще раз. Заняла его женская школа Дюпанлу, где позже училась моя дочь."
Ну князь немного ошибался, умерла она по всем источникам в 1893 году, а не в 1897. Почему и в 1901 году особняк, который она завещала правнуку Феликсу числился еще за ней непонятно.
Но есть некоторые сведения откуда у Зинаиды Ивановны в собственности был этот особняк на Тверском бульваре:
"Биографических сведений о Зинаиде Ивановне удивительно мало, и, как часто случается, порой они противоречивы. Начнём хотя бы с года её рождения — 1809 или 1810-й? В своём фундаментальном труде «Русская родословная книга» князь А. В. Лобанов-Ростовский пишет, что княгиня родилась 2 ноября 1809 года (ст. стиль). Эту же дату называет и «Петербургский некрополь». Отец же Зинаиды Ивановны в своём альбоме записал, что его дочь родилась 2 ноября 1810 года, а крещёна 13 ноября. Оснований не доверять Ивану Дмитриевичу Нарышкину у нас нет.
Родилась она в Москве. Отец — Иван Дмитриевич Нарышкин (1776—1848) — камергер, помещик Смоленской губернии, в 1829—1831 годах предводитель дворянства Сычёвского уезда.
Мать — Варвара Николаевна, урождённая Ладомирская (1785—1840) была внебрачным ребёнком фаворита Екатерины II Ивана Николаевича Римского-Корсакова (1754—1831) и графини Екатерины Петровны Строгановой.
Из сохранившейся переписки родителей Зинаиды Ивановны видно, что брак их был «по любви». Свои письма жене Иван Дмитриевич за 1808—1809 годы отправлял по адресу: «В Москву, на Никицкой в доме Шнуфа против княгини Дашковой у Малого Вознесения». Может быть, именно в этом доме у счастливой пары и родилась дочь Зинаида.
Жизнь Варвары Николаевны трагически оборвалась в ноябре 1840 года во время пожара в петербургском доме. После её смерти Иван Дмитриевич женился на баронессе М. К. Эльсниц."- журнал "Родина" 12/2006.
Понятно теперь почему ей достался этот особняк?